«Проблема импортозамещения — это проблема снятия рисков»: генеральный директор Goodline о санкциях, импортозамещении и развитии в условиях кризиса

Традиционно в конце года генеральный директор компании Goodline Роман Жаворонков встретился с журналистами: подвел итоги уходящего 2022-го, поделился своим видением развития IT-отрасли и планами на ближайшее будущее.

- Goodline и специальная военная операция. Как сказалась на компании СВО?

- Во-первых, не вижу смысла разделять: вот это айтишники, а это  - все остальные. А ведь у нас работают не только айтишники… Повестки нашим сотрудникам приходили. У тех, кто подходил под критерии Минцифры, проблем не возникло. Ну, кроме суеты… Самое печальное в этой ситуации — это тяжелый эмоциональный фон. Куча айтишников уехала, но на глазок, среди них только около 10% имели военно-учетную специальность, остальные 80-90% уехали просто из-за паники.

- Как на вашем бизнесе сказались санкции? Мы же сначала надеялись на Китай, но потом оказалось, что китайские компании опасаются вторичных санкций. А у нас, с точки зрения железа, в телекоме большая зависимость от иностранных производителей. Как вы выходите из этой ситуации?

- Когда Китай говорит, что он не будет поставлять санкционку — это ничего не значит. Китай просто должен так говорить. Что касается нас… Мы не такая крупная компания, чтобы серьёзно от санкций пострадать. Есть некоторые проблемы, но они решаемы.

- Вы ощутили нехватку специалистов после начала СВО?

- На глобальном рынке специалистов идут какие-то процессы, а на локальном — нет. Глобально крупные компании класса Google уволили десятки тысяч разработчиков, которые вышли на рынок труда. Также там оказались сотрудники лопнувших украинских компаний. Крупные российские госкомпании вынуждены были отказаться от услуг удалёнщиков. Но на нашем локальном рынке это всё никак не отразилось.

- А как чувствуют себя ваши проекты, которые вышли за пределы России?

- Произошла борьба за выживание. Мы это ощутили. Например, Wachanga,  хоть и остались в магазинах, но ситуация была напряженная. За первые полгода часть денег была утеряна. Еще 50% выручки уходили в минус из-за курса доллара. Сейчас нашли компромисс. Как-то выкрутились… У стартапов жизнь никогда спокойной не была. Пришлось поднапрячься больше обычного. Но динамика неплохая, всё растёт.

- Есть сейчас в компании проекты, которые выходят на рынок и делают ставку на это новое время возможностей?

- У нас таких не нашлось. Вроде кажется, что возможностей много, а приглядишься — не очень… Возможностями смогли воспользоваться те, кто по каким-либо причинам начал развивать какой-то проект раньше. Приведу пример: отрасль туризма. Пять лет назад был бум стартапов. В интернет-сервисы повливали кучу денег. Закрылись почти все… Оставшиеся как-то выживали, но очень плохо. И тут — спецоперация: «Букинга» больше нет, того нет, сего нет, и у них пошел рост! Те, кто не закрылся к этому времени, смогли всё окупить и отыграть… Но как это можно прогнозировать? Я ответа не знаю. Только вера, удача и готовность биться до конца, как обычно в бизнесе.

- Нет у вас такого настроения, что вот рынок освободился от американских компаний и сейчас заживем?

- Что касается IT, рынок операционных систем России — это Windows, ALT Linux, Astro Linux, ещё что-то. Всё это в общем где-то 6 млрд рублей, с комиссией дилерам может 8 млрд. Уровень вот такой. А сколько у нас крупный кузбасский угольный холдинг зарабатывает? Вот! 7 млрд — это ни о чём! Компании, которые разрабатывают российские базы данных, «надстройки» над PostgreSQL, у них выручка у каждой по нескольку сот миллионов. Это чтобы был понятен масштаб. Крупные российские образовательные проекты — по нескольку миллиардов, кроме SkyEng — там сильно больше. Но рентабельность у них — угольщики смеются…

- Вы ощутили падение выручки или ещё какие-то негативные тенденции?

- Нет. Но нас беспокоит, что количество кузбассовцев продолжает уменьшаться, потому что проводной интернет нужен живущим здесь. Из нашей зоны покрытия уехало 15 тысяч домохозяйств, и мы потеряли 2-3 тысячи потенциальных абонентов. Кузбасс теряет примерно 40 тысяч человек в год. А мы обслуживаем регион, 13 населенных пунктов.

- Какая бы господдержка устроила кузбасские компании?

- Поддержка высшего образования. Стагнация высшего образования в Кузбассе — это ключевая проблема развития на территории чего-либо наукоёмкого, то есть содержащего высокоинтеллектуальную добавочную стоимость. В общем, региональное образование в России много где выдыхается. Вот 20 лет назад на работу приходили люди, которые к тому, что от них требовалось, никак не относились, но готовы были разобраться: у них было всё нормально с мозгами. А сейчас зачастую на работу приходят люди, которые уже как-то к этой профессии относятся, но относятся чисто формально, без желания расти, развиваться, двигаться вперед.

- У Goodline же есть своя кафедра…

- Как ни крути, это всё несистемная деятельность. Если не ошибаюсь, профильное ЕГЭ по математике в Кузбассе сдают 400 человек. И сколько способных айтишников в Кузбассе может появиться, если на входе 400 человек? Вот мы переучили пару десятков человек от медиков и инженеров в программистов… И что это? Капля в море.

- В интернете пишут, что могут человека пятидесяти лет выучить на программиста за 3 месяца…

- Если человек в состоянии в 50 лет зажечься программированием, то без проблем, неважно даже образование. А если человек вообще ничего в жизни не хочет, и уже давно, то, наверное, просто очень нужны деньги. А если и денег не нужно, то вообще никак… В целом несложно научить каким-нибудь легким задачам: верстать интерфейсы под iOs, например.

- Возвращаясь к импортозамещению. Я понимаю, что железо мы всё равно где-нибудь купим. А как обстоит дело с программным обеспечением? Много отраслевых решений, которые использовали наши компании — иностранные. Можно ли сказать, что рынок сейчас освободился для наших айтишников?

- В тех сегментах, где изначально были свои сильные наработки, а в трудные времена достаточная внешняя поддержка, как в том же туризме, например, там будет рост. А где ничего не было, долго еще может ничего и не появиться. Вся история импортозамещения — это вопрос: кто заберёт на себя все риски, в идеале еще и дофинансирует. Когда западное ушло, нашему человеку нужен кто-то, кто даст какие-то гарантии, скажет: если эти произведут, эти обязательно купят. И каждая конкретная отрасль развивается так скоро, как скоро эти неопределенности снимаются. В стратегических отраслях все понятно: нужны вертолетам новые двигатели — занимаемся импортозамещением, сколько бы это ни стоило. Государство берет на себя все риски, потому как иначе не будет боевой авиации. Там наверняка сожгли кучу денег, но вертолёты летают, двигатели есть.

- То есть дело в деньгах? Компетенции, чтобы быстро заменить любую импортную программу у нас есть?

- Быстро — нет! Сложные программы — это годы. Там матбаза, техбаза, компетенции. Заказчик тоже должен вложиться. Многое зависит от техзадания. Если заказчик не составил подробного техзадания, программисты сами ничего не напишут.

- Хочу спросить о проекте «Идентичные Кемерово». В этом году много сделано: масштабный фестиваль для творческих горожан «Неделя креативных индустрий», проектный семинар по разработке концепций городских арт-объектов… Есть ли у вас ощущение результата, и что вы считаете результатом?

- Главное достижение — вся методологическая цепочка работает. Проблема заключается в том, что КПД всей этой цепочки низкое, слишком низкий гуманитарный уровень в городе, слишком мало людей, слишком низкая активность. Но главное — всё это жизнеспособно. Да и ничего другого пока никто не придумал. Мы сделали уже следующий прикладной шаг. Можно утверждать, что на основе модели идентичности с применением технологий социального проектирования и городской модерации даже неподготовленные горожане могут создать востребованный креативный продукт, который продается.

- Какие результаты работы проекта «Идентичный Кемерово» вы бы считали успехом?

- Устойчивым результатом будет, если удастся полностью замкнуть цепочку производства креативного продукта. В идеале она выглядит так: полный цикл генерации идей — создание продукта — его продвижение и продажа.

- Какие у вас сейчас первостепенные задачи?

- Чтобы Goodline развивался, перспективные стартапы росли. Те, что надежд не оправдают, будем постепенно завершать. «Идентичный Кемерово», надеюсь, выйдет на новый уровень, и нам удастся замкнуть цепочку производства креативного продукта.

- Спасибо за интервью!